Гошгарлы Гошгар
Кандидат наук, ведущий сотрудник
 Института Археологии и Этнографии
 АН Азербайджана

АНТИЧНАЯ КАВКАЗСКАЯ АЛБАНИЯ 
В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В V-I ВВ. ДО Н. Э.        

 Государство Кавказская Албания, сформировавшееся в результате распада империи Ахаменидов, а затем и империи Александра Македонского [1], в указанный период было активно втянуто в процесс политической борьбы, имевшей место в Передней Азии и на Южном Кавказе.

Сегодня уже можно считать общепризнанным факт формирования самостоятельного албанского государства на рубеже IV-III вв. до н. э. [2]. Имевшее место, некогда в исторической науке 50-х годов ХХ века, мнение об отставании албан в социально-экономическом развитии от своих соседей [3], чему во многом способствовала слабая изученность в то время памятников материальной культуры на территории Кавказской Албании, по справедливому замечанию Дж.А.Халилова, "следует считать пройденным этапом в изучении истории Албании" [4].

Исследователи единодушны в том, что длительное время нахождение племен на территории будущей Кавказской Албании в составе Ахаменидской империи, в значительной степени консолидировало и сблизило эти племена. Это был период завершения процесса разложения родового строя, знакомства племен на территории Северного Азербайджана с элементами государственного управления [5] и вполне вероятно, что первоначально система управления в Кавказской Албании сильно напоминало государственный строй Ахаменидского Ирана [6]. Имена первых албанских царей нам не известны. Не исключено, что местную династию, как это было в Атропатене, и в некоторых других областях-сатрапиях Ахаменидского государства, основал местный сатрап.

Недостаточно освещенным в научной литературе остается период ранней истории албанского племени. Впервые албаны, как известно,  упомянуты в связи с Гавгамельской битвой. У Геродота, других греческих авторов V-IV вв. до н. э., в ахаменидских наскальных и иных текстах албаны не упомянуты. Многие исследователи – К.В.Тревер [7], И.Бабаев [8] и другие предполагают, что албаны в ранний период своей истории скрыты под общим названием "каспии", которые по сообщению  Геродота, участвовали в походе Ксеркса в Грецию [9]. Думается, что это не совсем так. Учитывая "внезапное" появление албан в Гавгамельской битве, где решалась судьба Ахаменидской империи, их расположение в самом ответственном участке персидского войска, призванного сражаться с теми греко-македонскими отрядами, которыми командовал сам Александр Македонский, можно однозначно говорить о высоком воинском искусстве албан, а если учесть, что фактически после этих событий албаны возглавили процесс формирования государства в Восточном Закавказье и дали ему фактически свое племенное имя – Албания, говорить о том, что уже в IV в. до н. э. это было не только воинственное, но и достаточно многочисленное племя, а возможно и союз племен в тому времени консолидировавшихся и выступающих под одним именем – албан. Тогда резонно встает вопрос, почему источники молчат об этом народе в период могущества ахаменидов? Албан нет в списках племен, привлекаемых ахаменидскими царями для своих многочисленных походов, их нет в числе племен и народов, плативших дань ахаменидам и, наконец, они не фигурируют среди племен и народов, привлекаемых ахаменидами для своих грандиозных строительных работ.

Практически все наши письменные источники о народах и племенах, входивших в состав огромной империи ахаменидов, связаны с этими тремя блоками-войнами, налогами (данью) и строительством. Следовательно, можно предполагать, что албаны были освобождены от всех этих повинностей, и в силу этого оказались вне внимания письменных источников. Такое явление может быть объяснено тем, что албаны, являвшиеся автохтонами предгорий южного склона Большого Кавказского хребта (это ареал распространения уникальной для всего Южного Кавказа ялойлутапинской археологической культуры, носителями которой, вне всякого сомнения, были албаны [10]), на протяжении всего периода существования Ахаменидского государства выполняли роль сдерживающего фактора на пути воинственных кочевых племен Великой Северной Степи и, в частности, скифов.

Отношение ахаменидов со скифскими племенами всегда были сложными. Еще свежи были в памяти катастрофические для переднеазиатских цивилизаций последствия скифского прорыва сюда в VII в. до н. э. [11]. Скифы постоянно тревожили границы владений ахаменидов в Средней Азии. Некоторые исследователи не без основания предполагают, что знаменитый, благодаря интереснейшему рассказу Геродита, поход Дария I против скифов Северного Причерноморья, носил превентивный характер и должен был выполнить роль упреждающего удара [12]. Особенно важно было держать под контролем проходы Большого Кавказа в период греко-персидских войн. Ведь в условиях нахождения большей части армии в Греции, прорыв скифов через Кавказ в Переднюю Азию и нанесение удара в самый центр ахаменидской империи, могли закончиться для ахаменидов катастрофой. Видимо, албаны, многочисленность и воинственность которых была хорошо известна персам, идеально подходили для роли сдерживающей силы кочевников северных степей.

Археологические раскопки албанских некрополей показывают обилие и разнообразие предметов вооружения у албанских племен раннего периода. Это хорошо известные грунтовые погребенья Мингечаура со слабо скорченными костяками [13] и грунтовые захоронения с сильно скорченными костяками ялойлутапинского типа [14]. Специальное исследование оружия и военного дела Кавказской Албании показали высокий уровень военного искусства албанских племен [15].

Все эти данные ярко подтверждают обоснованность выводов исследователей о высоком воинском мастерстве албанов, что и предопределило их расположение в Гавгамельской битве в центре ахаменидского войска. Мы столь детально остановились на этой проблеме вследствие того, что эта, детально разработанная и давно утвердившаяся в исторической науке, позиция подвергается сомнению со стороны А.А.Акопяна в его работе "Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках", изданной в Ереване в 1987 году. Перефразируя высказывания предшествующих исследователей о немногочисленных дошедших до нас письменных сообщениях об албанах в IV-III вв. до н. э., А.А.Акопян абсолютно четкое и ясное сообщение источников о местонахождении албанских воинов в порядке построения персидского войска, называет… всего лишь результатом визуального впечатления македонцев…, которое не может якобы свидетельствовать об особой роли албанского отряда" [16].

Слабую освещенность албан в письменных источниках IV-III вв. до н. э. А.А.Акопян однозначно интерпретирует как свидетельство их нахождения на очень низкой ступени развития [17]. Создается впечатление абсолютного игнорирования не только многочисленного анализа письменных источников по Албании у многих исследователей, но и полного игнорирования богатейшей материальной культуры Албании. Уже К.В.Тревер, в середине ХХ века, сравнив письменные источники по раннему периоду истории албан с данными, тогда еще только разворачивавшимися археологическими исследованиями памятников албанского периода, отмечала, что они опровергают "…ту примитивно-идеалистическую характеристику, которую склонны давать албанам исследователи, некритически воспринимающие сведения об этой народности, имеющиеся у Страбона" [18].

Вероятная причина слабой освещенности истории албан в источниках ахаменидского периода нами уже отмечена. Более того мы склонны считать, что именно в ахаменидский период зародилась традиция рассматривать албан как стражей кавказских проходов от вторжений с севера, что предопределило в последующие века особые взаимоотношения Албанского государства с великими империями: античности – Парфией и Римом; раннего средневековья – Сасанидским Ираном и Византией; кочевниками Северного Кавказа – сарматами, аланами, гуннами, хазарами и другими.

Лишь в критический момент своей истории ахамениды призвали албан в состав единого общего войска и поставили их в центр своих рядов. К этому времени следует отнести и превращение албан в доминирующую этническую единицу, которая в условиях распада сперва Ахаменидского царства, а затем, через несколько лет, и империи Александра, стала консолидировать вокруг себя многие племена.

В изучении истории албан периода до нашей эры, несомненно, следует выделять три периода. Первый относится к V-IV векам до н. э., когда албаны – это одно из многих (по Страбону – одно из 26) племен на территории будущей Кавказской Албании. Именно к этим албанам следует отнести ранние античные сведения Патрокла, Эратосфена и Аристабула, которые исследователи нередко необоснованно используют для характеристики албанского общества на более позднем этапе его развития. Второй период охватывает отрезок времени с конца IV по конец III в. до н. э. Это период консолидации племен восточного региона Южного Кавказа вокруг албан и формирования единого албанского государства. Третий период охватывает II-I вв. до н. э. и I-III вв. н. э. В этот период постепенно на основе сближения и нивелировки материальной и духовной культуры племен, объединенных албанами и проживающих в пределах государства Кавказская Албания, формируется единая албанская народность с присущей ей духовной и материальной культурой.

Для армянской историографии, особенно второй половины ХХ века, характерно использование сведений ранних античных авторов для характеристики албанского общества более поздних периодов его развития, и на основании этого выдвижения трех основных тезисов армянской албанистики: 1) отставание албанского общества в социально-экономическом, политическом и культурном развитии от армянского; 2) полиэтничность албанского общества на протяжении всего периода его существования и отсутствие понятия единого албанского народа; 3) локализация государства Кавказская Албания исключительно к северу от Куры.

Как известно, круг античных источников, освещающих историю албанов и созданного ими государства Кавказская Албания ограничен, а их содержание достаточно противоречиво, что неоднократно отмечалось практически всеми исследователями. Особенно это касается "Географии" Страбона. Уже более трех с половиной веков ученые всего мира изучают различные аспекты этого уникального источника [19]. Разделы труда Страбона, посвященные Кавказу и в частности, Кавказской Албании, основательно исследованы в уже отмечавшихся работах К.В.Тревер, И.Г.Алиева, а также К.Алиевым [20], З.И.Ямпольским [21] и другими албанистами. Интерпретация античных сообщений по Кавказской Албании и албанам армянскими исследователями в обобщенном виде дана в отмечавшейся работе А.А.Акопяна [22]. При этом автором абсолютно игнорируется тот факт, что в албанистике второй половины ХХ века, благодаря масштабным археологическим исследованиям памятников албанского периода, внесены существенные коррективы и уточнения в сообщения античных авторов, и в первую очередь Страбона. Уже давно убедительно доказано, что некоторые их сообщения абсолютно не соответствуют реалиям отмеченного у них периода.

Материальная культура Кавказской Албании иллюстрирует высокий уровень социально-экономического и политического развития в III-I вв. до н. э. Уже К.В.Тревер, в распоряжении которой было лишь незначительное количество археологического материала (в основном это немногочисленные раскопки албанских памятников первой половины ХХ века, и небольшая часть, уже в то время введенного в научный оборот, античного археологического материала Мингечаура), отмечала несоответствие ряда сообщений авторов рубежа двух эр реальной картине [24]. В последующие годы археологические исследования десятков городищ, поселений, некрополей и культовых сооружений не только подтвердили многие предположения К.В.Тревер, но и позволили существенно корректировать их. Например, если К.В.Тревер считала возможным существование албанского государства во II в. до н. э. [25], то сегодня современная албанистика располагает убедительными доказательствами формирования этого государства уже в конце III, а может быть и в начале IV в. до н. э. [26].

Не выдерживает критики и попытки армянской албанистики обосновать свои позиции с точки зрения археологических памятников. Так, А.А.Акопян утверждает, что к албанам относится ялойлутапинская культура, датируемая V-I вв. до н. э. и распространенная к северу от Куры, к югу же от Куры он располагает культуру кувшинных погребений, которая ни много ни мало "…составляет часть археологической культуры древней Армении, характеризующей армянский этнос этого периода" [27]. Далее развивая свою мысль, А.А.Акопян утверждает, что граница "культуры кувшинных погребений" характеризует границы расселения армянского этноса с его определенным культурно-бытовым складом [28]. Что это – абсолютное незнание археологической ситуации региона? Ведь культура кувшинных погребений одинаково широко распространена во второй половине I тыс. до н. э. на всем Южном Кавказе, в Малой и Передней Азии. В данном случае этническая принадлежность проявляется не в самом принципе захоронения в керамическом сосуде, а в многочисленных сопутствующих обрядовых элементах захоронения, в характеристике сопровождающего погребального материала [29]. Не сомневаюсь, что это хорошо известно А.А.Акопяну, но цель автора иная – привязать кувшинные погребения к армянскому этносу как фактору, доказывающему широкое расселение этого этноса на всем Южном Кавказе, в Малой и Передней Азии уже во II половине I тыс. до н. э.

Касаясь кувшинных погребений и могил ялойлутапинского типа на территории Азербайджана, следует указать, что действительно могильники V-III вв. до н. э. имеют определенные различия по составу и характеру могильного инвентаря и погребального обряда, что вероятнее всего отражает их этническую принадлежность. Как известно, ялойлутапинскую культуру часто связывают с удинами и албанами [30], а кувшинные погребения – с гаргарами [31]. Но это может относиться только к могилам раннего периода (V-III вв. до н. э.). А дальше происходит то, что и должно происходить при формировании государства и консолидации племен, вошедших в него. Произошло, как это показал на анализе обширного археологического материала Дж.А.Халилов, формирование единой материальной культуры, сложившейся на более ранних местных традициях [32]. Выводы, сделанные в 80-е годы ХХ века Дж.А.Халиловым, получили еще большее подтверждение в результате археологических исследований юго-восточных районов Азербайджанской Республики в конце ХХ века. Здесь в южной части Мугани, в Ленкоранской низменности и в горных долинах Талыша обнаружены десятки поселений и некрополей албанского периода. Исследованные здесь Пештасарский некрополь с погребениями в каменных ящиках [33], Эминлинский могильник с кувшинными захоронениями [35], могильник Амиртюрба с грунтовыми захоронениями [36] показали столь детальное совпадение и идентичность как обрядов захоронения, так и отдельных элементов материальной культуры с могильниками Мингечаура, Шемахи, Кабалы, Нюди, и многих других памятников, расположенных севернее Куры, что наличие во II-I вв. до н. э. единой материальной культуры не вызывает сомнений. А как известно, общность материальной культуры – один из важнейших компонентов формирования единой народности.

Таким образом, одновременно с формированием государства Кавказская Албания в IV-III вв. до н. э. шел процесс сближения различных племен, населявших территорию этого государства и на рубеже двух эр сложилась единая албанская культура.

Геополитическое положение Кавказской Албании сразу же обусловило активное вовлечение этого государства в систему международных отношений. Наиболее тесные связи Кавказская Албания имела с Парфией, которая на протяжении более четырех веков была доминирующей силой в Переднеазиатском регионе.

Так как и в Парфянский период проблема вторжения кочевников с севера сохраняла свою актуальность (теперь это были сарматы и аланы), взаимоотношения с Албанией должны были играть для Парфии важную роль. О притязаниях Парфии на территорию Албании указывал еще В.В.Бартольд [36]. Он же отметил, что Парфия, как и Рим, не превратили Албанию в свою провинцию [37]. Одним из средств для усиления политического контроля над Албанией, можно считать стремление Парфии утвердить на албанском троне парфянскую династию аршакидов, чего она достигает лишь в I в. н. э. [38]. До этого периода по мнению исследователей Парфия стремилась сохранять и контролировать местные династии [39]. Как известно, в Албании этого периода широкое распространение имели парфянские монеты, а в материальной культуре заметны следы влияния материальной культуры Парфии. Не исключено, что Парфия для усиления контроля над Албанией прибегала к хорошо испытанному, уже в древности методу – заселению заинтересованной территории своим этносом. Так, исследования захоронений в сырцовых могилах и в глиняных саркофагах на территории Албании, привели нас к выводу, что эти типы погребений не имеют местных исторических корней и принадлежат мигрантам из Парфии [40].

С I в. до н. э. усиливается интерес к Албании со стороны Рима. Начало римской экспансии в этот регион положил поход Помпея. Именно в связи с этим походом связаны многие противоречивые сведения у античных авторов об Албании и их всевозможные интерпретации в научной литературе. Общие выводы исследователей,  неоднократно цитировавшиеся в литературе, хорошо известны и сводятся к двум основным выводам: 1) ряд сведений почерпнуты из более ранних источников и не отражают реальную картину албанского общества в I в. до н. э.; 2) некоторые сведения характеризуют лишь отдельные группы населения Албании и не могут быть отнесены к состоянию албанского общества в целом. Эти положения давно уже признаны серьезными албановедами и практически не оспариваются. Соглашаясь с исследователями, нам хотелось бы обратить внимание на еще один аспект этой проблемы.

В целом античные авторы, проявляющие хорошую осведомленность, когда дело касается Малой Азии, Армении, Колхиды, греческих колоний Черноморского побережья, допускают массу неточностей и противоречивых сообщений, когда речь идет о народах, проживающих в более глубинных территориях к востоку. В частности, в данном случае речь идет об албанах и иберах. Знания античных авторов об этой территории и ее народах были поверхностными и носили обобщенный характер. Именно поход Помпея во многом "открыл" для римлян внутреннее содержание этих территорий и общественно-политический уровень местных государственных образований. Если учесть, что основным осведомителем Страбона является сопровождавший Помпея в его Кавказском походе Феофан Митиленский [44], то указанные противоречия, на наш взгляд, отражают процесс обогащения знаний римлян об Албании и албанах. Маршрут Помпея и время похода детально изучены многими авторами [42]. Помпей поздней осенью 66 г. до н. э. после заключения мира с Арменией двинулся из Арташата через Дилижанское ущелье и вышел к границам албанского государства в районе Газаха [43]. Именно в этом регионе вероятнее всего происходит первая встреча римлян с албанами. Как убедительно показал И.Алиев, эта зона, именуемая Камбисеной, была в тот период в основном заселена скотоводческим населением [44]. Поздняя осень – это то время года, когда пастухи-кочевники завершают перегон скота с летних горных пастбищ (яйлагов) на зимние (гышлаги). Одновременно по традиции именно в этот период спустившиеся для зимовки в равнины пастухи производят обмен своей продукции животноводства с продукцией земледельцев. Этот обмен, во многом носивший в то время действительно меновый характер, вероятно, и фиксирует Феофан Митиленский, говоря о незнании албанами момент и их пастушеском образе жизни. Но затем по мере углубления римлян в Албанию, в результате военных столкновений с албанцами, объем информации у римлян в отношении албан быстро растет, а  у Феофана Митиленского появляются сообщения о царской власти, о войске, городах, развитом земледелии и т. д. Эти последующие сообщения по ряду позиций как бы противоречат первым впечатлениям и записям Феофана Митиленского. Страбон добросовестно воспроизводит эти сообщения спутника Помпея, дав тем самым обильную пищу нескольким поколениям исследователей XIX-XX веков для всевозможных интерпретаций его противоречивых сообщений. Нам представляется возможным рассматривать часть этих страбоновских противоречий как отражение процесса накопления знаний римлян об Албании и албанах и специфических условий этого процесса, связанного со временем похода и его маршрутом.

Думается, следует обратить внимание и на тот факт, что хотя Страбон, Плиний и другие их современники говорят о различных албанских племенах – каспиях, утиях, гаргарах и т. д., военные столкновения войска Помпея происходят именно с албанами. Участие в военных операциях других племен, если исключить мифических амазонок, источники не фиксируют. Следовательно, либо мы должны признать, что 60-титысячное войско, воевавшее с Помпеем этнически чисто албанское, что маловероятно, либо мы должны признать, что это уже общее собирательное название и здесь под албанами понимаются все ведущие племена, объединенные албанами в процессе создания ими централизованного государства. Второе предположение является более реальным. Вероятнее всего, в I в. до н. э. если внутри албанского общества еще традиционно и сохранялись некоторые этнические особенности отдельных крупных племен, то для внешнего мира все они фигурировали под общим названием – албаны, что бесспорно говорит о консолидации к этому времени многих племен в единую историко-этническую общность.

 ЛИТЕРАТУРА

 1.             К.В.Тревер. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. М-Л. 1959; И.Алиев. К интерпретации параграфов 1, 3, 4 и 5 IV главы XI книги "География" Страбона. Ж. Вестник древней истории. 1975, № 3, с. 150-164; Халилов Дж.А. Материальная культура Кавказской Албании. Баку, 1985; И.А.Бабаев. Города Кавказской Албании в IV в. до н. э.-III в. н. э. Баку, 1990; Ф.Мамедова. Политическая история и историческая география Кавказской Албании. Баку, 1986 и др.
2.             И.А.Бабаев. Города…, с. 38-39; Дж.А.Халилов. Материальная культура…, с. 196-197.
3.             С.Т.Еремян. Рабовладельческое общество древней Армении. Автор. докт. дисс. М. 1958, с. 20-22; Г.А.Меликишвили. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959, с. 296.
4.             Дж.А.Халилов. Материальная культура…, с. 197.
5.             И.А.Бабаев. Города…, с. 46.
6.             Там же, с. 46.
7.             К.В.Тревер. Очерки…, с. 50-52.
8.             И.А.Бабаев. Города…, с. 39.
9.             К.В.Тревер. Очерки…, с. 50-52; Б.Г.Гафуров. К 2500-летию Иранского государства. Сб. "История Иранского государства и культуры". М. 1971, с. 21.
10.         О.Ш.Исмизаде. Ялойлутапинская культура. Баку, 1956.
11.         Вопросам пребывания скифов в Закавказье и в Передней Азии в VII в. до н. э. посвящена огромная научная литература: Б.Б.Пиотровский. Скифы и Закавказье. Труды Отделения истории культуры и искусства Востока. Гос. Эрмитажа. Л. 1940, № 3, с. 71-90; Б.Б.Пиотровский. Скифы и древний Восток. Ж. Советская Археология, 1954, № 19, с. 141-158; Г.А.Меликишвили. Вопросы истории Маннитского царства. Ж. Вестник древней истории, 1949, № 1, с. 57-72; Е.И.Крупнов. О походах скифов через Кавказ. Сб. "Вопросы скифо-сарматской археологии". М. 1954, с. 186-194; И.Алиев. История Мидии. Баку, 1960, с. 218-232; Белявский В.А. Война Вавилона за независимость (627-605 гг. до н. э.) и гегемония скифов в Передней Азии. Сб. "Исследования по истории стран Востока". Л. 1964, с. 89-101; М.Н.Погребова. Памятники скифской культуры в Закавказье. Сб. "Кавказ и Средняя Азия в древности и средневековье". М. 1981, с. 42-58; Виноградов В.Б. Центральный и Северо-восточный Кавказ в скифское время. Грозный, 1972; Граков Б.Н. Скифы. М. 1971; А.А.Иессен. Из истории прошлого Мильско-Карабахской степи. МИА, 1965, № 125, с. 10-35; Техов Б.В. Скифы и Центральный Кавказ в VII-VI вв. до н. э. М. 1980; Халилов Дж.А. Археологические находки "скифского облика" и вопрос о "скифском царстве" на территории Азербайджана. Сб. "Материалы и исследования по археологии СССР", 1971, № 177, с. 183-187; В.Ю.Мурзин. Скифская архаика Северного Причерноморья. Киев, 1984; И.Г.Алиев. О скифах и скифском царстве в Азербайджане. Переднеазиатский сборник. М. 1979, вып. III; Ионе Г.И. Мингечаурская разновидность наконечников стрел "скифского" типа. Сб. "Материальная культура Азербайджана", 1953, вып. 3, с. 81-97; Б.А.Рыбаков. Геродотова Скифия. М. 1979.
12.         Е.В.Черненко. Скифо-персидская война. Киев, 1984, с. 7-17.
13.         С.М.Казиев. Альбом кувшинных погребений. Баку, 1960, с. 19; Дж.А.Халилов. Указ. раб., с. 53-54.
14.         О.Ш.Исмизаде. Указ. раб.
15.         А.А.Алиев. Оружие древних албанов. Автор. канд. дисс. Тбилиси, 1978.
16.         А.А.Акопян. Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках. Ереван, 1987, с. 10.
17.         Там же.
18.         К.В.Тревер. Указ. раб., с. 33.
19.         Л.И.Грацианская. "География" Страбона проблемы источниковедения. В кн: "Древнейшие государства на территории СССР". М. 1988. с. 6-157.
20.         К.Алиев. Кавказская Албания. Баку, 1974.
21.         З.И.Ямпольский. Древняя Албания III-I вв. до н. э.
22.         А.А.Акопян. Указ. раб., с. 5-50.
23.         А.А.Кудрявцев. Древний Дербент. М. 1982.
24.         К.В.Тревер. Указ. раб., с. 9, 35.
25.         Там же, с. 58-60, 144-145.
26.         И.А.Бабаев. К вопросу о возникновении государства Албании (Кавказской). Ж. Известия Академии наук Азерб. ССР, № 4, с. 51 и др.; И.А.Бабаев. Города…, с. 46; Дж.А.Халилов. Материальная культура…, с. 200-201.
27.         А.А.Акопян. Указ. раб., с.15-16.
28.         Там же, с. 16.
29.         Кувшинным погребениям Южного Кавказа посвящена очень большая научная литература, обобщенный анализ этой литературы, как и самих кувшинных погребений Армении, Азербайджана и Грузии дан в работе А.И.Нонешвили. Погребальные обряды народов Закавказья (кувшинные погребения VIII в. до н. э.-VIII в. н. э.). Тбилиси, 1992.
30.         О.Ш.Исмизаде. Указ. раб., с. 3-4; К.В.Тревер. Указ. раб., с. 176.
31.         К.В.Тревер. Указ. раб., с. 175 и др.
32.         Дж.А.Халилов. Указ. раб., с. 203-204.
33.         К.О.Кошкарлы. Пештасарский некрополь. Ж. Известия АН Азерб.ССР, серия история, философия и право, 1992, № 2, с. 79-94.
34.         К.О.Кошкарлы и А.И.Алекперов. Юго-восточный Азербайджан в античную эпоху. Материалы международной научной конференции "Археология и этнография Кавказа". Баку, 2000, с. 82-84.
35.         J.Aliev abd G.Goshgarli. Archaeological investigations in Azerbaijan (1986-1990). Journal Ancient Civilizations, 1, 3 (1994). Leiden, p. 263-272.
36.         В.В.Бартольд. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. Баку, 1925, с. 19.
37.         Там же, с. 19.
38.         Д.Мамедова. Указ. раб., с. 169, 171, 186.
39.         Дьяконов И.М. Очерк истории древнего Ирана. М. 1961, с. 195.
40.         К.О.Кошкарлы. К вопросу об этнической принадлежности некоторых типов погребальных памятников Кавказской Албании. Сб. "Археологическая конференция Кавказа". Тбилиси, 1998, с. 83-85.
41.         С.А.Дадашева. Клад парфянских монет из Али Байрамлинского района. Ж. Доклады АН Азерб. ССР, 1976, XXXII, № 2; И.А.Бабаев. Города…, с. 152-165.
42.         Я.А.Манандян. Круговой путь Помпея в Закавказье. Ж. Вестник древней истории, 1939, № 4, с. 70-82.
43.         К.В.Тревер. Указ. раб., с. 96.
44.         К.Алиев. К вопросу об источниках Страбона в описании древней Кавказской Албании. Ж. Доклады АН Азерб. ССР, XVI, 1960, № 4, с. 420-421.
45.         И.Алиев. К интерпретации…, с. 163-165.

Обсудить статью на форуме  >>>>>